Предлагаю обсудить статью

РАБОЧАЯ СОБАКА ИЛИ ДОМАШНИЙ ЛЮБИМЕЦ?
ДРЕССИРОВКА = ОБРАЗОВАНИЕ?
То, что дрессировка и воспитание - разные вещи, я поняла, когда волей случая в мои руки попала годовалая сучка боксёра Динара. Я так и не узнала, кто были её хозяева, но одно знаю точно: они были прекрасными воспитателями. Динара не знала ни одной команды - если считать командами стандартные команды ОКД. Но при этом вела себя безупречно и дома, и на шумных городских улицах, казалось, телепатически воспринимая мои желания. Иногда создавалось впечатление, что собака понимает людскую речь. Умница. Нужно вообще такую собаку дрессировать?
Было мне тогда 12 лет и моей мечтой было заниматься служебным собаководством. Я записалась в секцию юного дрессировщика при клубе служебного собаководства ДОСААФ и, о радость, меня с моей собакой приняли в группу дрессировки. По общему курсу дрессировки. С замирающим сердцем я пришла на первое занятие, полная воодушевления и наивных представлений. Очень быстро и то, и другое растворилось в суровой реальности. Нет, меня (к счастью) не заставляли применять по отношению к моей собаке жёстких репрессивных методов, но мне хватило наблюдений за тем, как это делают остальные дрессировщики. Тогда я сказала себе: диплом по дрессировке моей собаке не нужен. В конце концов, боксёр не относится к служебным породам, Динара не имеет документов, так что выставки и разведение ей не грозят. И мы ушли из группы.
Позднее я завела себе щенка служебной породы, суку ротвейлера по кличке Бианка. Так получилось, что на неё я перенесла стиль общения, к какому была привычна со своей первой собакой. И Бианка вырастала послушной, покладистой, понимая меня с полуслова и не нуждаясь в окриках и рывках поводком. Собственно, поводок обычно мирно покоился в моём кармане. Всё было как в старые добрые времена, с умницей Динарой. Но Бианка имела родословную, а я - возможность активной карьеры в служебной кинологии: возможность участия в выставках, соревнованиях и смотрах служебного собаководства. Моя собака могла иметь красивый бархатный поджетонник, полный медалей. Для этого необходимо было получить диплом по дрессировке. Так сказать, соответствующее образование.
Для начала диплом по ОКД - общему курсу дрессировки. К тому времени я уже обладала достаточным запасом теоретических знаний и опытом практического общения с собаками. В группу не пойдём, решила я, справимся с общим курсом своими силами. Бианке было чуть больше 10 месяцев, когда я записалась на испытания. Инструктор посмотрела на нас скептически: не сдадите, сказала, лучше не мёрзните напрасно (погода стояла типично ноябрьская) и идите домой. Бианка была тогда единственным ротвейлером не только в городе, но и в целой республике, но находилось (откуда только?) немало специалистов-знатоков, утверждающих, что ротвейлер для служебной дрессировки малопригоден. Дескать, кусается хорошо, но туп, как пробка. Зная о том, что Бианка находится в возрасте, когда щенков ещё только записывают в группу ОКД, и о том, что я занималась с ней самостоятельно (с моим-то опытом), никто не сомневался, что мы испытания провалим.
Мы их сдали. Всю программу отработали без серьёзных ошибок и уверенно приближались к диплому 2 степени, но в последний момент потеряли несколько баллов на мокром скользком буме, и конечный результат был - третья степень. Впоследствии мы пересдали на 1 степень, но этому первому диплому своей собаки я радовалась пожалуй больше, чем собственным результатам госэкзаменов. Как же, вопреки мнению бывалых собачников, мы доказали способности ротвейлера к дрессировке и путь к медалям был для нас открыт.
В то время дипломы и медали были для меня показателем успеха. Как и школьный аттестат с высоким средним баллом. Я понимала, что далеко не всё из того, что мы учили в школе, пригодится мне в жизни, и что аттестат с высоким баллом ещё не гарантия будущих успехов. Но так было принято и я, стиснув зубы, учила ненавистную физику и математику. И муштровала свою собаку, добиваясь всё более высоких баллов в её дипломах.

МЫ ПОЙДЁМ СВОИМ ПУТЁМ
Первый успех меня окрылил и, улучшив свои результаты в ОКД, я решила попробовать свои силы в дрессировке по защитно-караульной службе, в те годы также обязательной для служебной собаки. В отличие от общей дрессировки, защитно-караульная служба требовала помощь ассистентов и фигуранта. Нечего было и думать выдрессировать собаку самостоятельно. Я записалась в группу и под руководством инструктора начала делать из домашней собаки защитно-караульную.
Что касалось защиты и караула (точнее - охраны вещи), Бианка, оказывается и не нуждалась в специальном обучении, от природы обладая развитым инстинктом охраны. На первый взгляд отличаясь от распространённых тогда восточноевропейских овчарок спокойствием и невозмутимостью, она, к удивлению всех, сразу проявила себя как яростный и несгибаемый защитник хозяйки и хозяйской собственности. Помню различные реакции опытных, как мне казалось, собаководов. От недоверия и скепсы (она же совсем не злобная, не будет из неё защитной собаки) до предостережений (что с ней потом будет, ты же с ней не справишься!) перед и после первых занятий по развитию злобы.
Благодаря врождённым защитным и охранным качествам ротвейлера, мы числились между лучшими в группе. Несколько опасалась я только за выборку вещи по запаху. Не потому, что мы были хуже других, просто это один из самых сложных и деликатных навыков, где всё зависит от собаки и дрессировщик на испытаниях никак не может ей помочь. Дата испытаний приближалась и моя нервозность росла. Инструктор на нас надеялся, мне очень не хотелось его разочаровать и напряжение на занятиях росло тоже. Бианка, чрезвычайно чувствительная на моё настроение, начала нервничать и ошибаться. Вот здесь мы (и я, и инструктор) допустили ошибку. Вместо того чтоб дать собаке отдохнуть, мы усилили давление на неё, занимаясь выборкой каждый день. Улучшения, вопреки тому, не было. Результаты не соответствовали затраченным усилиям и однажды, не выдержав нервного напряжения, я накричала на собаку и ударила её. Собака отказалась делать выборку совсем. Это не тот навык, где можете добиться (слово-то какое!) работы принудительным путём. Это как с той лошадью, которую можете привести к воде, но не заставите её пить, пока она не захочет.
Проблема была в том, что в те годы (а практически ещё и сейчас) нормативы составлялись без учёта характера той или иной породы. На площадках однозначно преобладали немецкие (восточноевропейские) овчарки. Ротвейлер по характеру, темпераменту и двигательной активности заметно отличается от овчарок, отличается и темпом и особенностями усваивания нового. У этих собак прекрасная память, но запоминание происходит медленнее. Если немецкая овчарка обучается быстро, то ротвейлеру требуется несколько больше времени для усваивания нового материала. Укладывается в памяти не сразу, а как бы с запаздыванием, но зато прочно, практически навсегда. Для овчарки больше подходят регулярные тренировки с небольшими промежутками между занятиями. Долгий перерыв ведёт к забыванию того, чему собака научилась на предыдущем занятии. Ротвейлеру больше подходит чередование частых тренировок с относительно долгими «каникулами», во время которых в его памяти новый материал укладывается и систематизируется. На практике это проявляется тем, что несколько занятий собака на первый взгляд не улучшает свои результаты, топчется на месте. Но после перерыва тренировок на несколько дней наступает резкий скачок. Собака неожиданно для вас начинает выполнять новую команду, новый навык, которому вы тщетно пытались её научить несколько прошлых занятий.
Тогда я об этом ещё не знала и поступала так, как мне советовал инструктор, имевший опыт работы только с овчарками. На испытания я не пошла. Долгие месяцы потребовались на то, чтоб вернуть собаке интерес к работе, научиться её чувствовать и полагаться на неё. Дело в долгой памяти ротвейлера. Запомнив что-либо, он помнит это практически до конца жизни. Не нуждается в регулярных тренингах для того, чтоб поддерживать работоспособность на хорошем уровне. Мы позднее сталкивались со случаями, когда с собакой не работали несколько лет, получив диплом и забыв о нём. И несколько лет спустя эти собаки при тестировании показывали в целом солидные результаты, делая лишь незначительные ошибки. Поэтому и негативный опыт укореняется в его памяти очень прочно и очень тяжело отстраняется. Постепенно, методом проб и ошибок, не раз «ступив на грабли», я выработала методику дрессировки, пригодную для своего ротвейлера. Основанную на позитивной мотивации.
В принципе, я не выдумала ничего нового. Ключ находился в классических учебниках по служебному собаководству и назывался «индивидуальный подход». Ещё и те старые учебники предлагали правильно выбирать методы дрессировки, исходя из индивидуальных особенностей собаки. То, что годится для одной собаки, может совершенно не подходить для другой. Для одной собаки можно применить более жёсткое воздействие, для другой наказанием будет уже отсутствие поощрения. Но на практике всех стригли под одну гребёнку, предлагая универсальный контрастный метод, метод кнута и пряника. И в том бы не было большой беды, если бы кнут и пряник находились в равновесии. Беда была в том, что на пряник (позитивная мотивация) частенько забывали, недооценивали, тогда как кнут (принуждение и наказание) нередко использовали чрезмерно и неоправданно, превращая контрастный метод по сути в метод принудительный.

ПРУССКАЯ СИСТЕМА МУШТРЫ
Основы служебного собаководства и дрессировка служебных собак в частности закладывались на базе прусской системы дрессировки военных и полицейских собак, основанной ещё в конце 19 века. В почти неизменном виде система просуществовала целое столетие и, принципиально не изменившись, существует до сих пор. Главный принцип дрессировки, а точнее дрессуры или муштры, был общий с таковой солдат и звучал примерно так: солдат не должен думать. Солдат должен выполнять приказ. Голова нужна солдату для того, чтобы носить каску.
Тем менее подразумевалось в дрессировке мышление у собак, в конце концов, в те времена собак (и животных вообще) не представляли как мыслящие создания, а как нечто вроде живой машины, функционирующей на рефлексах. Не предполагалась у собак способность самостоятельно оценивать ситуацию и искать оптимальное решение задачи, способность к высшим формам обучения и абстрактному мышлению. Соответственно методика дрессировки закладывалась на низших формах обучения, таких как условный рефлекс и задачи собаки были просты, сводясь к выполнению простых приказов. Нормативы испытаний разрабатывались так, что не требовали высоких интеллектуальных способностей собаки и тесного эмоционального контакта с дрессировщиком. Собака должна была действовать по наученной схеме, не проявляя самодеятельности, по определённым нормативами правилам, даже если правила противоречили логике. Нарушение правил, пусть даже противоречащих логике, наказывается стратой баллов.
Чтоб не быть голословной, приведу в пример нормативы IPO, распространившиеся в России в конце 90х годов. Вначале нам показалось, что наконец-то подули новые ветры и закосневшей системе дрессировки служебных собак приходит конец. Как мы ошибались! Взять, к примеру, раздел «защита». Точнее поиск фигуранта, спрятанного в одном из укрытий. По правилам испытаний собака должна систематически обыскать все укрытия, оббегав их зигзагом. Обнаружив фигуранта, собака должна его облаять, притом не нападая. Наконец, при спровоцированном фигурантом нападении, собака должна крепко схватить его за рукав и удерживать, не обращая внимания на удары хлыстом, не делая перехват, пока фигурант не перестанет сопротивляться.
Всё это невероятно оторвано от реальности, искусственно, нелогично. Как пробегают испытания (соревнования) по IPO? Укрытия представляют из себя ширмы, расставленные на стадионе. Это мы думаем, что собака не знает, за которым укрытием находится фигурант. Собаке обычно не составляет труда издалека распознать, какие из укрытий пусты, а в котором скрывается фигурант. Но если она прямиком отправиться к тому укрытию, проигнорировав остальные, последует страта баллов или даже дисквалификация. Поэтому правильно выдрессированная собака дисциплинированно оббегает пустые укрытия, зная заранее, что там никого нет. Обнаружив неподвижного фигуранта в одном из укрытий, пёс должен его облаять. Зачем? Формально, затем, чтоб дать знать дрессировщику: фигурант найден. В случае, если собака работает в лесу и не имеет прямого зрительного контакта с дрессировщиком, это оправданно. Но зачем, скажите, гавкать на фигуранта, когда дрессировщик находится вблизи собаки, в прямом зрительном контакте и очевидно знает о том, что собака того фигуранта обнаружила? Неужели человек не догадается об этом по напряжённой позе собаки, её зафиксированному (на фигуранта) взгляду? Именно так себя вели наши ротвейлеры, по природе не склонные лаять столько, сколько овчарки. Обнаружив фигуранта, первым делом бросали быстрый взгляд на нас: видим ли мы, что они видят? Убедившись, что мы с ними находимся в зрительном контакте, фиксировали взгляд на фигуранта и молча ждали, что тот будет делать. Естественно, теряя баллы за то, что не обозначили фигуранта лаем.
И, наконец, ягодка на торте: задержание фигуранта. Собаку, которая бы стала работать против вооружённого человека точно по правилам испытаний IPO, нельзя назвать иначе, как камикадзе. Наиболее эффективно обезвредить человека без того, чтобы тот собаку ранил - вот главная (логически) задача защитной собаки. Если же собака мёртвой хваткой вцепится в левую руку вооружённого бандита, не обращая вынимания на оружие в правой руке (например нож или кусок железной трубы) и не отпускаясь даже при ударах, такая собака скорее всего погибнет - быстро и бесславно, не выполнив задачу, так как после её смерти или ранения защищать хозяина будет некому. Тем не менее, если пёс попытается сделать перехват или, скажем, хватку за горло, его дисквалифицируют или, по меньшей мере, лишат баллов за эту дисциплину. Вопреки логике, поскольку именно эти действия могут по-настоящему обезвредить фигуранта и обезопасить самого пса.
Вот и получается, что первые места в соревнованиях и высокие степени дипломов на испытаниях получают не самые интеллигентные собаки и не собаки, наиболее пригодные для практического использования, а собаки, стереотипно действующие по бессмысленным непрактичным нормативам. Собаки дрессируются не для того, чтоб были пригодны для практической службы, а для получения наибольшего количества баллов. И для этого наивысшего балла подавляются естественные реакции; вместо использования её природной сообразительности, здоровых инстинктов, собака отупляется муштрой. Дрессировка становится самоцелью. Спортом. Вопрос: нужно это собаке? Или нам?

РАБОЧАЯ СОБАКА, СПОРТСМЕН ИЛИ ДОМАШНИЙ ЛЮБИМЕЦ?
Занимаясь дрессировкой своих собак, мы были вынуждены определиться: сосредоточиться на практическое использование или на максимальное количество баллов? Или ограничиться несколькими самыми необходимыми командами на уровне, нужном для домашнего любимца? Имея собак служебных пород, мы выбрали компромисс. Выдрессировали их по существующим нормативам для получения необходимого диплома, выбрав наиболее подходящие данной породе методы обучения. Получив диплом (неважно, какой степени), мы отложили его в сторону и занялись иными видами дрессировки, имеющей для нас практическое значение. Например, защитной дрессировкой или обучением ездовой службе (зимой мы регулярно катались на санках). Или оставили собак в покое, обходясь в быту несколькими неофициальными командами.
Дело в том, что количество усвоенных команд не решает, будет ли собака послушна, управляема и безпроблемна в обычной жизни. В повседневной реальности нам и нашим собакам вполне хватит с полдесятка команд, главное чтобы собака их выполняла надёжно в любой обстановке. Эти неофициальные команды не имеют ничего общего с нормативными. Усваиваются не упорной муштрой, а ненавязчиво, как бы между делом, поскольку их применение обоснованно, логично и понятно для собаки. Например, по команде «ко мне» собака должна быстро подойти и сесть возле вашей левой ноги (параллельно!) или, по нормативам IPO, сесть перед вами. Хотя бы и в слякоть или грязь. Помните, сколько нервов было потрачено на то, чтоб собака, подойдя, села, причём как положено! В возне около правильности посадки (параллельно, не заваливаясь!) притом терялась суть навыка: подход к вам.
По команде «иди сюда» от собаки требовалось просто приблизиться, не обязательно вплотную, например для того, чтобы на ходу снять прицепившийся репей или на минуту придержать за ошейник, разминаясь по узкой дороге с незнакомой собакой. Точно также по команде «стой тут» собака должна была в течении потребного времени остаться вблизи указанного места, без необходимости лежать там в зафиксированной позе, как это было бы нужно в случае команды «место». По необъяснимой причине собака должна была лежать в неестественной и неудобной позе, не смела завалиться на бок, подложив под себя ногу. Это требование казалось мне особенно абсурдным, наследие армейской дрессуры, где каждого стремились поставить навытяжку. Ещё счастье для собак, что от них не требовали втянуть живот и смотреть в глаза военачальника, отдавая честь!
Именно из-за этих солдафонских элементов само слово «дрессировка» начало приобретать негативный смысл, ассоциируясь с муштрой. Причём сам по себе смысл этого слова более точно определяется словами «обучение» и «тренировка». Обучение новым навыкам и тренировка уже существующих. При правильном выборе методов и индивидуальном, бережном подходе к собаке, дрессировка является огромным плюсом и для собаки, и для хозяина. Набирая группу дрессировки, я стремилась объяснить людям, что конечная цель - не получение диплома, а приобретение навыков практической работы с собакой. Моя задача - научить людей понимать свою собаку, научиться находить с ней общий язык и возбудить интерес к совместной работе. Диплом - лишь побочный продукт этого процесса.
Кстати, о дипломе. Отсев в группах бывает всегда. Моя стратегия, как инструктора, заключалась в том, чтобы 9 собак из 10 записанных в группу, окончили курс, сдали испытания и ушли с дипломом, неважно какой степени. Захотят - в будущем достигнут лучших результатов. Главное, чтоб у них не пропал интерес к занятиям дрессировкой. У иных инструкторов была иная стратегия, направленная на высший балл. Да, одна собака достигла выдающихся результатов, но остальные 9 владельцев со своими подопечными ушли без диплома и с отвращением к дрессировке как таковой. Кто из нас худший инструктор?
Дрессировка собаки - увлекательное занятие, которое открывает новые возможности сосуществования человека и собаки, обогащает их взаимное общение. Разумеется, в том случае, когда осуществляется правильными методами. Собака - интеллигентное и, прежде всего активное существо, с удовольствием включается в процесс обучения, нежели бы просто пассивно совершала моцион. Если в основе обучения - игра или иная позитивная мотивация (неважно, лакомство или ласка хозяина), собаки учатся с огромным удовольствием. Похвала притом создаёт особую эмоциональную близость, какая возникает, например, у людей при совместном выполнении работы. Чувство сотрудничества, взаимопомощи. Кроме того, занятия дрессировкой играют у собак ту же роль, что и развивающие игры у детей. Вы ставите перед собакой задачу, меняя ситуации, а она старается находить решения, самостоятельно или с вашей помощью. В процессе обучения и тренинга и вы лучше, нежели при пассивном сосуществовании, учитесь понимать свою собаку. Не говорю о том, что навыки, которым вы обучите своего пса, можете потом применить на практике. Важно только, чтоб в дрессировке был смысл, и чтоб она доставляла радость обоим сторонам.

НОВЫЕ ВЕТРЫ ИЛИ СТАРЫЙ ПРАХ?
Во времена, когда мы начинали, у людей не было особого выбора, в том что касалось дрессировки собак. Если ваша собака относилась к служебным породам (или спортивно-любительским), клуб служебного собаководства предлагал кроме универсального для всех ОКД и ЗКС (защитно-караульной службы), еще возможно БЛ (буксировку лыжника) и потом несколько прикладных нормативов для розыскных или караульных собак. Или ещё военизированное многоборье. Было уже давно за нами время врагов народа, но дрессировка служебных собак всё ещё функционировала в духе сталинской эпохи, где каждый мог оказаться врагом, служебная собака должна была быть недоверчивой к людям и потенциально готовой для службы в армии.
Собаки, по представлениям большинства, должны были для чего-либо служить. Если не были охотничьими, так служебными. Собака, живущая в доме просто так, как домашний любимец, воспринималась многими как блажь. Не случайно декоративное собаководство долгое время находилось на задворках российской кинологии, племенная работа с декоративными породами не велась и клубы декоративных собак не существовали. К декоративным относили мелкие породы, явно не годные к защитно-караульной службе, всё остальное считалось пригодным для служебного использования. На площадках на полном серьёзе дрессировали по ЗКС колли, утверждая, что при достаточном усилии можно добиться от этих мягких деликатных собак злобности. И добивались. Что с того, что большинство защитно-караульных собак (и не только колли) были на практике к защите неспособны!
Времена менялись, и среди широкой общественности распространялся интерес к собаководству. Возник настоящий собачий бум. В Россию ввозились новые, незнакомые ранее рабочие породы: бернский зенненхунд, бельгийская овчарка, лабрадор, бордер-колли и десятки других. Окольными путями проникали новости из-за границы. Мы узнавали о IPO, аджилити, соревнованиях пастушьих собак и даже о такой экзотике, как танец с собакой. Оказывается, в мире давно поблёкло значение служебных собак-полицейских, зато распространялись принципиально новые профессии собак. Собак-поводырей, собак-сиделок при инвалидах. Эти профессии не требовали недоверчивости и злобы, но развитого интеллекта, способности самостоятельно решать повседневные и нестандартные задачи, а главное - развитую способность к эмпатии. Без которой собака не могла бы ответственно и нежно заботиться о беспомощных людях, слепых или иммобильных, неспособных насильно принудить собаку к послушанию.
Было совершенно ясно, что обучение новым профессиям, требующим от собак совершенно иной уровень интеллекта и психического контакта с человеком, не могло проводиться старыми методами. Менялись сами по себе требования к служебной собаке, живущей уже не в питомнике, а в близком контакте со многими людьми, знакомыми и незнакомыми. Появилось понятие «собака-компаньон». Мы ждали, что новые ветры принесут нам новый подход к воспитанию и дрессировке собак, но вместо этого дождались нормативов IPO. Ничего принципиально нового в них не было, были не более близки к потребностям реальной жизни, чем наша старая ЗКС (смотри выше), а что касалось самих методов дрессировки, в их основе лежала всё та же прусская муштра и принуждение.
Новые знания собирались по крохам, случайно. В те годы практически не существовал у нас интернет, зато существовал огромный дефицит кинологической литературы. Те немногие книги, что были, по сути, копировали старые учебники тысяча девятьсот мохнатого года. Те, что мохом поросли. Помню, какой шок вызвали у меня психологические тесты для щенков, опубликованные в одном из англоязычных журналов, случайно попавшем в мои руки. Настоящую революцию произвела в моём сознании случайно (как иначе!) купленная книга Владимира Микулицы «Познай свою собаку». Книга была на чешском языке, которым я (случайно) владела. Впервые я узнала разницу между агрессивностью и злобностью, прочитала о способах обучения, иных нежели условный рефлекс, о эмоциях собак и о том, что такое поведение протеста. Потрясающие факты, которые совпадали с нашими наблюдениями, в совершенстве объясняя противоречия между ними и старыми теориями. Которые наконец-то позволили нам не искать новые методы ощупью, а применять их целенаправленно, без ошибок.

ВОЗ И НЫНЕ ТАМ
Книга была издана ещё в 1985 году, не подпольным самиздатом, а государственным земледельским издательством, огромным (по меркам Чехословакии) тиражом в 65 000экземпляров. Содержала основы этологии и психологии собаки, принципиально новые вещи, которых не было ни в одном из наших учебников по кинологии. Не устаю поражаться, почему эту книгу тогда не перевели на русский язык, продолжая перепечатывать из книги в книгу пассажи о павловских рефлексах. И, видимо, не перевели до сих пор, потому что до сих пор не только рядовые собаководы, но и инструкторы не видят разницы между агрессивностью и злобностью, не понимают, что поведение протеста не имеет ничего общего с доминированием и что в отношениях между собаками преобладает сотрудничество, а не конкуренция. До сих пор многим ничего не говорит слово «социализация» и считается бесспорным, что служебная собака должна быть недоверчивой к чужим людям.
Наши методы были на своё время необычны и вызывали у старых кинологических кадров насмешки. Мы, например не ждали до года, как ранее, начиная работать с группой щенков от четырёх месяцев. К этому возрасту заканчивался цикл прививок и щенки выходили из карантина, многие уже с признаками синдрома изоляции. Совместные занятия в группе себе подобных помогали таким малышам быстрее социализироваться. Кроме того, известно, что чем моложе животное, тем быстрее и легче обучается. Можем его учить сразу правильно, без необходимости исправлять ошибки воспитания, накопленные до года.
Методику дрессировки мы приспособили особенностям породы ротвейлер. В силу не очень высокой возбудимости собаки не имели проблем с дисциплиной, выдержкой, не отвлекались на посторонние раздражители. Маленькие щенки не могли долго удерживать рабочий темп, но хорошо переключались с работы на отдых и обратно, поэтому короткие промежутки работы чередовались с «переменками» для игр и общения. Вообще ротвейлер не любит активности ради активности, долгое повторение навыка - не для него. Главный упор делался на заинтересованность собаки, принуждение мы свели к минимуму. Иначе и без того неторопливая работа ротвейлера на первый взгляд выглядела работой из-под палки. Ротвейлер обладает сильно развитым инстинктом собственника. Уже маленькие щенки, все без исключения, ревностно охраняли свои игрушки, поэтому с самого начала мы ввели в программу элементы ЗКС. Занимаясь защитными дисциплинами, поняли: недоверчивость является первой ступенью страха. Собака, которая совсем не боится людей, доверяет им, поскольку не боится возможной угрозы от них. И главное, дрессировка и диплом для нас не были самоцелью. Именно в этом была главная причина критики: нет дипломов - нет ощутимого результата.
С тех пор прошло много лет, но ситуация в кинологии радикально не изменилась к лучшему. Снова и снова повторяются ошибки, основанные на старых догмах, и снова вдумчивые дрессировщики ищут решения наугад, ломясь в двери, давно открытые другими. Так, как это когда-то делали мы. За границей постепенно расширяются новые взгляды на поведение и дрессировку собак, идет перемена от методов подавления и подчинения к методу сотрудничества. Но в России пока новое находит дорогу с трудом. Остаётся только надежда, что вдумчивых людей, осторожно берущих советы старых «авторитетов» и размышляющих своей головой, будет всё больше. Лиха беда начало!